Едва Констанция раскрыла глаза в ранних лучах рассвета – она почувствовала небывалый прилив сил и какую-то странную энергию. Из покоев короля она уходила в непонятных чувствах, словно ощущая себя другим человеком. Её уже не пугали тени в коридорах – она шла с поднятой головой, ощущая себя полноправной хозяйкой этого монументального дворца. И задор был какой-то самый хулиганский, что случалось не часто. В своих покоях она обнаружила заваленный письмами туалетный столик. Кажется, когда приказывала складывать все бумажки туда – ей малость не удалось оценить объемы загубленной подхалимами бумаги. А впрочем, это даже интересно – что именно ей могли написать. Ловким движением ножичка она начала по очереди срезать печати и проглядывать между строк достаточно однообразные поздравления со свадьбой. В детстве она сама делала печати из воска, что ломать их – это доставляло некоторое удовольствие, но сейчас даже рука начала неметь от их количества.
Хм, вот оно как оказывается? Обе сестры всегда в неё верили? Рады? РАДЫ?! Да небось ядом брыжжют от зависти. Мудрая старшая наверное бы использовала этот статус, чтобы внести серьезные и нужные изменения в повседневную жизнь поданных, средняя-красавица сияла бы на всех церемониях куда лучше Ко… А досталось всё глупенькой серой мышке, которая просто плывет по течению, надеясь не утратить рассудок. Она это знает, они это знают, так к чему притворства? Вот же… и матушка с лучшими пожеланиями! Да во имя всего святого, даже скупой на похвалу лорд Эйвиос решился на грубую лесть! Интересно, они вместе это сочиняли? Кто там дальше… западные дома, аристократия… Нет, руку королеве всё-таки придется встряхнуть. Как раз взгляд упал на знакомую, но не слишком ожидаемую печать. Морца… Но явно не та, о которой подумала Констанция изначально. Из любопытства она уже поддела было печать, но в задумчивости остановилась. Нет, она прочтет это вместе с подругой, что бы там не было – так веселее.

Пока король Эдвард, судя по всему, собирался навести шороху в Зале Шепотов, королева Констанция решила оккупировать церемониальный зал, где не так давно Эдвард представил её своим подданым. Пока всё внимание было приковано к совету, здесь было практически безлюдно, лишь пара гвардейцев, и те скорее следили за лестницами. Послав за Элианой, она заняла так и не убранное с того дня небольшое кресло. По задумке Эдварда оно заменяло малый трон. Сидеть на нем теперь, с короной и во всем царственном великолепии было как-то неуютно. Ко специально вновь примерила монарший стиль, пытаясь понять прав ли был король и действительно ли ей это так нравиться? Проверить это можно… В отсутствии посторонних глаз, что естественно ни-че-го не гарантировало, она села на его место, в очередной раз испытав разницу их… размеров. На трон пришлось буквально вскарабкиваться, но и вид от сюда открывался лучший. Ей очень хотелось почувствовать злость, теперь, когда она добилась предела возможностей для любой благородной девушки. Вот здесь, прямо перед троном, она выставит на колени и сестер и мать, и проклятого лорда… Констанция пыталась вспомнить всё зло, все обиды, но… они уже не поджигали её сердце. Всего лишь… равнодушие. Хуже того, она понимала природу этого желания – даже сейчас, королевой, она все ещё завидовала сестрам. У них есть подруги, мать, бесконечные кавалеры, цель в жизни. У королевы есть лишь долг, тяжкий путь, муж-король, брат-пройдоха и… Если бы не Эли, то она бы с ума сошла, определенно! Ну хоть магистра позлить всегда можно. Кажется, когда он умрет, ей придется последовать за ним по причине вечной скуки…
А вот и убийца сердец-подружка… Золотые волосы блестят от солнца! Черт, а ведь и ей можно во многом позавидовать, чем Ко в тайне и занималась.
— Это что? Прическа в форме корабля? Или на тебя ночью напали подушки? — съязвить было просто необходимо, чтобы вернуть себе чувство собственной значимости.

Они всегда были разными. Во многом из-за этого Констанция и обратила внимание на свою будущую подругу. Её казалось, что та гораздо сильнее попадала бы в образ королевы. Ко, в отличии от неё, тяжело давалось внимание, шумные веселья и общение с людьми в целом. Она предпочитала уединение и мелкие компании хорошо знакомых людей. Элиане отводилась роль своеобразного «громоотвода» от всего, что так легко давалось ей и так тяжко королеве. Сейчас, задумчиво осматривая парик подруги, Констанция понимала, что дала бы скорее голову на отсечение, чем в руки тому алкоголику, кто в пьяном угаре, по-видимому, придумал это. И почему аристократии так нравится эта вычурная абсурдность?
— Перед королевой кланяться надо ниже! — с лукавой ухмылкой Королева подмигнула фрейлине, глядя как та прикладывает немалые усилия, чтобы соблюсти этикет, — Впрочем считай, что заслужила моё первое помилование.
Её величество кивком одобрила идею с чаем, гадая, запомнил ли хоть кто-то что она любит к нему орешки, шоколад и виноград. И всё-таки тяжко было ей всякий раз начинать беседу… Вот вроде и королева, а как начать? Пока Эли не подошла ближе – в голове у Ко сложился идеальный план диалога, рассчитанный для них обеих, вот только от этого плана и след простыл, а к горлу предательски престал нервный ком.

— Кхм… Я так и не поблагодарила тебя за идею с маскарадом? Да у тебя шея под этой тяжестью сломается, иди сюда, сядь… Сядь, это приказ королевы! — она властно указала на место рядом с собой, полагая что на этом широком седалище могли разместиться даже три дамы. После слов Эдварда на свадьбе, маленькая пташка действительно начала замечать за собой какую-то властность и удовольствие от своего официально высокого положения. Да, к Эли она сейчас обращалась в шуточной форме, искренне улыбаясь, но какое-то внутреннее возбуждение и чувство высокомерия это всё-таки вызывало. Грозного королевского вида супруга, с другой стороны, у неё всё-таки не было. Вид Констанции на его троне скорее походил на шутку, чем на оскорбление Его величество – ножки её так высоко были оторваны от земли, что это выглядело по меньше мере мило, а по большей – смешно: разница их размеров отчетливо напоминала о себе.

— Лукавить не буду, это далось мне не просто, но меня очень тронуло, что хоть кого-то беспокоит мое душевное благополучие. Даже брату нет до меня дела, не говоря о прочих родственничках – они меня всегда недолюбливали. — неожиданно для себя, Ко умудрилась вновь вскрыть эту глубокую для себя рану детства. Ладонь её легла на руку Элианы, слегка сжимая её, будто бы со страхом удерживая подле себя. «Я одинока» – со звоном пронеслось в голове. Пытаясь скрыть заминку, она отвела взгляд на своё рубиновое кольцо. Какой бы призрак или магия не охраняли эту фамильную ценность Милликенов и его владельца, но уже становилось понятно, что со своей задачей это нечто справляется. Вот и получается, что из близких - только Элиана, супруг, когда в хорошем настроении, брат, когда не занят очередной юбкой или... ублажением супруга? Ну и какой-то дух древних или иная нечистая сила.

Ловким движением руки, два пальца королевы вытащили из-под себя спрятанный до сих пор конверт, с печатью кое-чьего семейства. Она подала его фрейлине, припоминая, что у той с собственной семьей тоже отношения не самые бархатные.
— Мне с прошлой ночи завалили стол всякими поздравлениями и прочей ерундой. Мне почему-то захотелось именно эту штуку прочитать при тебе. Вернее… Ты прочти и скажи, стоит ли тратить на это время. — Констанция подмигнула, намекая, что с этим конвертом та вольна сделать всё, что посчитает нужным, хоть пусть рвет, хоть отсылает обратно.

Нежная рука Элианы была её единственной поддержкой сейчас. Лишь на чуткость фрейлины приходилось рассчитывать в трудные минуты. На семью, разумеется, надеется не приходилось, не на Эйвиосов, не на Аэрасов. Констанция не стала отпускать её, пока сама не подала ей письмо. Больше всего во фрейлине королеве нравилось её умение молчать и не терзать вопросами, когда не нужно. Не смотря на тяжелый груз открываться кому-либо ей, девушке, проживший в отстранении от ближайших родственников, было крайне тяжело, и она ценила возможность просто помолчать с кем-то, кого хотелось бы считать другом.
Чай поднесли достаточно быстро, даже по меркам дворцового сервиса, первым делом Ко начала придирчиво выискивать все свои любимые лакомства «Шоколад с орехами и финиками»:
— Без винограда?! — наигранно возмутилось Её величество, как вдруг заметила какую-то перемену в лице Эли. Улыбка спала с лица королевы, пока она восстанавливала в памяти последнюю минуту. Да, поведение фрейлины изменилось, но Ко не придала значения… Письмо?! Она пыталась его скрыть! От кого, от неё?!

Глаза налились гневом. Констанцию можно было обхитрить, запутать, ввести в заблуждение, она часто поддавалась на манипуляции и болезненно зависла от мнения некоторых людей, но… Фальшь в голосе и ложь во взгляде она определяла с поразительной точностью. Если бы к этой проницательности прикладывалось образование и разум – страшно подумать на что была бы способна королева.
Когда они в следующий раз столкнуться взглядами, Констанция упрется ножкой в плечо подруги, не позволяя подойти ближе. Жест рукой в её сторону потребовал бумагу обратно, а строгий взгляд не терпел возражений. Выхватив же эту дурацкое письмо прямо из рук Элианы, Констанция пробежалась по нему беглым взглядом. Поначалу ничего такого, что хотелось бы спрятать фрейлине, она не обнаружила, но вот уже при втором прочтении…

— Ага… — многозначительно произнесла королева. Не совсем понятно, что именно она рассчитывала найти, но то, что нашла – не стоило свеч. Более того, она хотела бы это развидеть при первой же возможности! Констанция молча вернула письмо и отвела взгляд куда-то в сторону. Ей просто сложно понять как именно она должна реагировать в такой ситуации. С одной стороны, ей было очень стыдно, что она так грубо обошлась с подругой из-за всё-таки личного дела. Констанция ведь сама дала ей свободу избрать судьбу письма и забрала её, не сдержав собственного слова. Но, с другой стороны, она чувствовала обиду, не понимая, чем заслужила такое недоверие – разве стала бы она решать судьбу Элианы, не посоветовавшись с ней об этом? Да и может ли королева повлиять, вот король… Так как теперь поступать – обвинять или извиняться? Извиниться не позволяла гордость, обвинить – совесть, поэтому в зале на какой-то момент повисло молчание. И хоть конфликт эмоций отчетливо был виден по королевской мордашке – она тешила себя надеждой, что успешно скрывает его.
— А ты не говорила, что собираешься замуж. — прервала молчание Констанция, похлопав по месту рядом с собой, приглашая Элиану вновь присесть рядом. С видом глубокой важности, королева изображала прощение непонятно за что, но даже это давалось ей тяжело. — А поступай как знаешь! Твоё теперь письмо. Хочешь – сожги, хочешь – напиши ответ, я подпишу. Ну а если… — рука королевы вновь легла на ладонь Элианы, легонько сжимая её, — Если что-то нужно я могу убедить и Эдварда. Только это уже будет «убойное» письмо.